Сцена из исторического фильма: светский вечер, парочка переговаривается в отдаленном углу, в соседней зале играют музыканты. Современный зритель нечасто улавливает интригу — мы слишком привыкли не обращать внимания на музыку. Но до XX века она была событием, а для влюбленных — возможностью пошептаться, пока окружающие увлечены исполнением. Как и почему музыка стала фоном?
Историческое место музыки — за обеденным столом. Наряду с актерскими представлениями она чаще всего сопровождала пиры и праздники. В Древней Греции и к первым и ко вторым относились серьезно, как, впрочем, и к другим мероприятиям по обслуживанию тела. Красивый музыкальный фон кстати есть на сайте bogatyr.club.
Известно, что в среде интеллигенции совместные трапезы (симпозионы), как и акты дефекации, совершались за беседой в дружеской компании.
Зря герой Годара в фильме «Прощай, речь» уничижительно высказывается о философствовании на толчке — эта традиция уходит корнями к великим эллинам. Еще одно пикантное сочетание духовного и телесного: на пир приглашались девушки-музыкантши, обычно исполнительницы на духовых инструментах (авлос, тибия, флейта), которые, помимо своих основных талантов, часто владели искусством любви. Быть может, выражение «кожаная флейта» тоже родом из Древней Греции?
Русское застолье до запрета скоморошества в 1648 году сопровождалось представлениями и пением сказителей. И те и другие использовали музыкальные инструменты для аккомпанемента. Скоморошины воспринимались в общем веселье, а сказителей было принято слушать внимательно, поскольку пели те о важном и исполняли былины, исторические песни, рассказывали легенды. Музыка тут имеет прикладное значение, но она еще не становится фоновой в нашем понимании, ее пока слушают.
В XIX веке повсеместно появляются салоны, где привычные рамки восприятия искусства начинают размываться. Демократичная атмосфера позволяет выбирать степень участия; на таких вечерах исполнителя обступает кружок поклонников, внимающих каждому звуку, а менее страстные любители музыки предаются флирту и сплетням.
XIX век — это апогей серьезности и романтического пафоса. Кто-то должен был снять налет спеси с искусства, и в музыке таким энтузиастом раскрепощения стал Эрик Сати, родившийся, по его словам, «слишком молодым в слишком старое время», а именно — в 1866 году.
Одним из его открытий является «меблировочная музыка» — нарочито однообразные композиции, основанные на повторении ячеек и не имеющие драматического развития. Предтечей этого направления стало произведение Сати «Раздражения» (Vexations), где один и тот же мотив следовало повторять «840 раз подряд, по желанию, но не больше».
В 1916 году Сати создает концепцию фона, но первое представление с использованием новинки показало, что люди еще не готовы пропускать музыку мимо ушей: когда во время антракта раздались звуки, публика стала возвращаться в зал, несмотря на вопли композитора «Гуляйте! Не слушайте!»
Тем не менее находка Сати очень быстро входит в оборот, приобретая коммерческие черты: уже через два десятилетия появляется прикладная, или функциональная, музыка — все то, что играет в лифтах, на производствах и в супермаркетах, звучит в режиме ожидания на телефонной линии, сопровождает видеоигры и телепередачи.
Технологический прогресс в музыке начался с создания радио. Уже с XVIII века промышленный шум отличал города от деревень. С распространением автомобилей шумовое загрязнение добралось до сельской местности, что негативно сказалось на здоровье людей. Радио же, наоборот, помогло человеку справиться с ужасом стремительно разворачивающегося будущего.
В 1934 году была создана компания Muzak, основатель которой придумал включать музыку в лифтах, чтобы помочь пассажирам преодолеть страх высоты. До сих пор Muzak Holdings, недавно поглощенная компанией Mood Media, является лидером на рынке лифтовой музыки (elevator music). Поначалу к такому репертуару относились со снисхождением, а Набоков подобные творения совершенно не переносил. Но со временем на место легких мелодий пришел джаз и классика. Так, например, бразильский стиль босанова, появившийся в 1950-х годах как экзотическая ветвь джаза, заслужил почетное место в лифтовых плейлистах за безмятежный характер.